Неточные совпадения
И точно, дорога опасная: направо висели над нашими головами груды снега,
готовые, кажется, при первом порыве ветра оборваться в ущелье; узкая дорога частию была покрыта снегом, который в иных местах проваливался под ногами, в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов, так что с трудом мы сами пробирались; лошади
падали; налево зияла глубокая расселина, где катился поток, то скрываясь под ледяной корою, то с пеною прыгая по черным камням.
Спит ум, может быть обретший бы внезапный родник великих средств; а там имение бух с аукциона, и пошел помещик забываться по миру с душою, от крайности
готовою на низости, которых бы сам ужаснулся прежде.
Все это укладывалось как
попало; он хотел непременно быть
готовым с вечера, чтобы назавтра не могло случиться никакой задержки.
Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда, в туз из пистолета
В пяти саженях
попадал,
И то сказать, что и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог!
Новейший Регул, чести бог,
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В долг осушать бутылки три.
Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим,
готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и
упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один миг пропал, как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца.
Раскольников скоро заметил, что эта женщина не из тех, которые тотчас же
падают в обмороки. Мигом под головою несчастного очутилась подушка — о которой никто еще не подумал; Катерина Ивановна стала раздевать его, осматривать, суетилась и не терялась, забыв о себе самой, закусив свои дрожавшие губы и подавляя крики,
готовые вырваться из груди.
Особенно
напала на меня тоска, когда я завидел рейд и наш фрегат, вооруженный, с выстреленными брамстеньгами, вытянутым такелажем, совсем
готовый выйти в море.
Как тень Гамлетова отца, гость
попал на какую-то министерскую дощечку и исчез. Где он? Сейчас был тут и тут, а теперь нет… Остается одна точка, какой-то парус,
готовый отплыть.
Невозможна творческая философская мысль, если нет сферы проблематического, нет мучительных усилий разрешить новые вопросы, нет искания истины, которая не
падает сверху в
готовом и застывшем виде, нет борений духа.
За работу Н. И. Струнникову Брокар денег не давал, а только платил за него пятьдесят рублей в училище и содержал «на всем
готовом». А содержал так: отвел художнику в сторожке койку пополам с рабочим, — так двое на одной кровати и
спали, и кормил вместе со своей прислугой на кухне. Проработал год Н. И. Струнников и пришел к Брокару...
Галактион
попал в Суслон совершенно случайно. Он со Штоффом отправился на новый винокуренный завод Стабровского, совсем уже
готовый к открытию, и здесь услыхал, что отец болен. Прямо на мельницу в Прорыв он не поехал, а остановился в Суслоне у писаря. Отца он не видал уже около года и боялся встречи с ним. К отцу у Галактиона еще сохранилось какое-то детское чувство страха, хотя сейчас он совершенно не зависел от него.
Те изящные и дорогие поделки из дерева, которые были на тюремной выставке, показывают только, что на каторгу
попадают иногда очень хорошие столяры; но они не имеют никакого отношения к тюрьме, так как не тюрьма находит им сбыт и не тюрьма обучает каторжных мастерствам; до последнего времени она пользовалась трудом уже
готовых мастеров.
К тому же книжка моя может
попасть в руки охотникам деревенским, далеко живущим от столиц и значительных городов, людям небогатым, не имеющим средств выписывать все охотничьи снаряды
готовые, прилаженные к делу в современном, улучшенном их состоянии.
На
готовую землю
пало грустное, сильное впечатление.
Не
спал в этом доме еще Белоярцев. Он проходил по своей комнате целую ночь в сильной тревоге. То он брал в руки один
готовый слепок, то другой, потом опять он бросал их и тоже только перед утром совсем одетый
упал на диван, не зная, как вести себя завтра.
Днем он бывал свободен и
спал, а ночью сидел безотлучно в передней под рефлектором, чтобы раздевать и одевать гостей и быть
готовым на случай всякого беспорядка.
Санин проснулся очень рано на следующий день. Он находился на высшей степени человеческого благополучия; но не это мешало ему
спать; вопрос, жизненный, роковой вопрос: каким образом он продаст свое имение как можно скорее и как можно выгоднее — тревожил его покой. В голове его скрещивались различнейшие планы, но ничего пока еще не выяснилось. Он вышел из дому, чтобы проветриться, освежиться. С
готовым проектом — не иначе — хотел он предстать перед Джеммой.
Тяжким воздухом свинцовым
Четверть века ты дышал,
Был всегда к труду
готовым,
День работал, ночь не
спал.
Она громко, болезненно охнула, и стало тихо. Я нащупал камень, пустил его вниз, — зашуршала трава. На площади хлопала стеклянная дверь кабака, кто-то ухнул, должно быть,
упал, и снова тишина,
готовая каждую секунду испугать чем-то.
И много в эти часы думал Матвей Лозинский, — жаль только, что все эти мысли подымались и
падали, как волны, не оставляя заметного следа, не застывая в
готовом слове, вспыхивали и гасли, как морские огни в глубине…
Он высунулся из-за завала,
готовый броситься на врагов, но в ту же минуту пуля ударила в него, и он зашатался и
упал навзничь, на ногу Хаджи-Мурату.
Двое рабочих всовывали в эту
пасть конец накаленного длинного прута, и машина, равномерно отгрызая по куску металла, выплевывала их на землю в виде совершенно
готовых гаек.
И так много лет набивала она бездонную, неустанно жевавшую
пасть, он пожирал плоды ее трудов, ее кровь и жизнь, голова его росла и становилась всё более страшной, похожая на шар,
готовый оторваться от бессильной, тонкой шеи и улететь, задевая за углы домов, лениво покачиваясь с боку на бок.
На другой день это было исполнено: княжна с матерью была у Хотетовой, и визит обошелся благополучно, если не считать, что на ежечасные повторения Хотетовой княжне совета «помнить бога и молиться ему» бабушка добавляла свои советы любить ближнего, быть
готовым на помощь всякому требующему помощи, не гордиться, не чваниться, не превозноситься в благоприятных обстоятельствах и не
падать духом в противных.
Надобно быть
готовым на всякой случай, и если в самом деле курс на итальянские векселя должен
упасть в Лейпциге, то не худо взять заранее свои меры.
На этом месте легенды, имевшей, может быть, еще более поразительное заключение (как странно, даже жутко было мне слышать ее!), вошел Дюрок. Он был в пальто, шляпе и имел поэтому другой вид, чем ночью, при начале моего рассказа, но мне показалось, что я снова погружаюсь в свою историю,
готовую начаться сызнова. От этого
напала на меня непонятная грусть. Я поспешно встал, покинул Гро, который так и не признал меня, но, видя, что я ухожу, вскричал...
Юрий
спал… но вдруг, как ужаленный скорпионом, пробудился; на него были устремлены два черные глаза и светлый кинжал!.. ад и проклятие!.. еще вчера он ненасытно лобзал эти очи, еще вчера за эту маленькую ручку он бы отдал всё свое имущество!.. в одно мгновение вырвал он у Зары смертоносное орудие и кинул далеко от себя; но турчанка не испугалась, не смутилась… она тихо отошла, сложила руки, склонила голову на грудь,
готовая принять заслуженную казнь,
готовая слушать безмолвно все упреки, все обиды… о, в ней точно кипела южная кровь!..
— Да нельзя ли двойниковых, Егор Михалыч, ведь обидно, — сказал он, помолчав, — как брат мой в солдатах помер, еще сына берут: за чтò же на меня
напасть такая? — заговорил он, почти плача и
готовый удариться в ноги.
Красное, точно кровью обмазанное, оно походило на какую-то жестокую машину, еще не действующую, но уже разинувшую ряд глубоких, жадно зияющих
пастей и
готовую что-то жевать и пожирать.
И, три века недвижим,
Не стоит он, не лежит
И,
упасть готовый,
спит.
И когда Сердюков очнулся, то ему показалось, что он не
спал, а только думал упорно и беспорядочно об этих вещах. На дворе уже начиналось утро. В тумане по-прежнему нельзя было ничего разобрать, но он был уже белого, молочного цвета и медленно колебался, как тяжелая,
готовая подняться занавесь.
Когда он еще только входил в низкую сводчатую дверь колокольни и сразу
попадал во тьму и сухой холод каменных переходов, он чувствовал себя отрешенным от всего, что составляло его жизнь, и
готовым к восприятию чего-то великого, радостного и таинственного, чего нельзя передать словами.
Старший офицер спустился в свою каюту, хотел, было, раздеться, но не разделся и, как был — в пальто и в высоких сапогах, бросился в койку и тотчас же заснул тем тревожным и чутким сном, которым обыкновенно
спят капитаны и старшие офицеры в море, всегда
готовые выскочить наверх при первой тревоге.
Еще секунда, и огонь добыт; сынки-хватки, дымяся потом, еще сильней налегли; дочки-полизушки сунулись к дымящимся бревнам с пригоршнями сухих стружек и с оттопыренными губами,
готовыми раздуть затлевшуюся искру в полымя, как вдруг натянутые безмерным усердием концы веревок лопнули; с этим вместе обе стены трущих огонь крестьян, оторвавшись, разом
упали: расшатанное бревно взвизгнуло, размахнулось и многих больно зашибло.
Я вылез за окно и повис на подоконнике, когда родителей моих не было дома, — и оттого доставленный мною им сюрприз имел сугубый эффект: возвращаясь домой в открытой коляске, они при повороте в свою улицу увидали массу народа, с ужасом глядевшую на дом, в котором мы жили, — и, взглянув сами по направлению, куда смотрели другие, увидали меня висящего на высоте восьми сажен и
готового ежеминутно оборваться и
упасть на тротуарные плиты.
Она, восемнадцатилетняя девочка, стояла, глядела в ноты и дрожала, как струна, которую сильно дернули пальцем. Ее маленькое лицо то и дело вспыхивало, как зарево. На глазах блестели слезы,
готовые каждую минуту закапать на музыкальные значки с черными булавочными головками. Если бы шёлковые золотистые волосы, которые водопадом
падали на ее плечи и спину, скрыли ее лицо от людей, она была бы счастлива.
Бэлла занесла ногу в стремя и глядела на дедушку Магомета,
готовая повиноваться по одному его взгляду. Она с дедой ни за что не хотели сесть в коляску и решили сопровождать нас всю дорогу верхом. Со мной в экипаж сели Анна и Юлико. Абрек поместился на козлах вместе с ямщиком-татарином. Нарядный и изнеженный, как всегда, Юлико полулежал на пестрых подушках тахты, взятых из дому. Ему хотелось
спать, и он поминутно жмурился на появляющийся из-за гор багровый диск солнца.
«Чудак мой хозяин», — подумал Ермий и, встав с постели, подошел к Памфалону, взглянул в лицо его и засмотрелся. Вчера вечером он видел Памфалона при лампе и
готового на скоморошество, с завитою головою и с лицом, разрисованным красками, а теперь скоморох
спал, смыв с себя скоморошье мазанье, и лицо у него было тихое и прекрасное. Ермию казалось, будто это совсем не человек, а ангел.
Свет от тройной канделябры сквозил через голубой штоф занавесов и
падал на бледное лицо ее, отчего оно принимало синеватый цвет мертвизны; утомленные глаза ее по временам закрывались, и чтобы усилить еще это подобие смерти, пышная кровать возле нее, с своим убранством, казалась великолепным катафалком,
готовым принять останки того, что была некогда царица.
Анжель схватила их и бросила, как и ожерелье, но в это мгновение ее взгляд
упал на дочь, опрокинувшуюся на спинку кресла и
готовую снова
упасть в обморок.
Ему казалось, он
упал с седьмого неба в пропасть, где кишат змеи и разные гады,
готовые вонзить в него свое жало или облить его своим ядом.
Для этого он, казалось, был создан —
спал не раздеваясь, всегда
готовый явиться по первому зову императора.
Виктор Павлович сидел под взглядом этой женщины, как в столбняке, — он похож был на кролика, притягиваемого взглядом боа и
готового броситься в его открытую
пасть, чтобы найти в ней блаженство гибели.
Отделение опального дома, где находились приятели, осветилось вдруг фонарем, и сквозь серебряную пыль падавшего снега озарились вполне жалкая, распетленная фигура Зуды и вытянутая из плеч голова Липмана, с ее полудиском рыжих косм, разбежавшихся золотыми лучами из-под черного соболя шапки, с раскрытою
пастью, с дозорными очами, как бы
готовыми схватить и пожрать свою жертву, и, наконец, сердитое лицо долговязого, тщедушного Эйхлера с его бекасиным носом.
Плесакову по запасам бинтов и корпии не трудно было догадаться, что дело идет вовсе не об охоте. Прикинувшись
готовым за своего барина в огонь и в воду, он вызвал на более откровенный разговор своего словоохотливого и хвастливого или отуманенного пана; выведав что нужно, Плесаков в то же утро бежал, и явясь в Кричеве к командиру батареи, полковнику Карманову, объявил ему о замысле
напасть на батарею, и о том, что собирается огромная шайка где-то около Свиного.
Одетый в фрачную пару и
готовый уже к отъезду, Осип Федорович зашел в детскую и заглянул в люльку, где
спал малютка.